Карцер

Пустое помещение два на два метра, с одной стороны решетка.

---> Домик лейтенанта 6 отряда

Заэль решил на этот раз оторваться по полной. Он комментировал все вокруг - и всех, конечно же - вис на мужественном плече Абараи, тянул попялиться на какие-нибудь достопримечательности. В общем, вел себя, как ребенок на экскурсии. Только мороженого не было, но в Готей его не продавали. Воистину жалко. Но теперь вот оно, это ужасное помещение! Какое убогожество, ужас. И похоже на Лас Ночес, кстати. Наверное, Айзен скучал по родным местам, вот и создал... по образу и подобию.
- Слушай, Абарай, - арранкар отлепился от плеча провожатого, вставая на пороге, - а Айзен часто сидел в карцере?
Нет, это отвратительно! Лежать на голом каменном полу, как последний гиллиан! И это вынужден делать он, гений Лас Ночес! Да еще и по приказу какого-то недоделанного Шиффера! Отвратительно!

Говорят, когда в блюде слишком много специй, вкус просто перестаёт восприниматься, и пища кажется безвкусной. Так и Заэль, изрядно переборщив с ехидством в своих, несомненно, остроумных комментариях, начал с этими самыми комментариями восприниматься как этакий фоновый шум. Глупо же требовать, скажем, чтоб ветер по твоему слову срочно унялся и перестал гонять листья? Вот и Октаву затыкать - так же глупо. И лапки-цапки его от себя отковыривать - тоже, пожалуй, даже пытаться не стоит, всё равно обратно уцепится. Проще не замечать.
Рэнджи искренне повеселила гримаса, мелькнувшая на подвижном лице арранкара при взгляде на пристанище, где ему предстояло провести ночь... возможно, и не одну. Что, ждал розовых лепестков на полу, интимного полумрака, разбавленного несколькими свечками, и слугу, готового по первому требованию бежать за чаем или чесать пятки? Размечтался! А вот никто за язык в штабе не тянул.
Вопрос Грантца прозвучал неожиданно. Абараи озадаченно взглянул на пленника, но решил, что на такое можно и ответить. Почему бы нет, собственно?
- Айзен - в карцере? Щас тебе. Он с самого начала весь чистенький был, не подкопаешься - всем пример и идеал. Только лично меня от него с самого начала с души воротило, да и ему со мной тоже явно кисло было, раз почти сразу в другой отряд сплавил. Они с Гином, конечно, жизнь мне спасли, но всё равно... - лейтенант сердито оборвал сам себя на середине фразы: разболтался тут... заразное это, что ли? И несильно ткнул пленника кулаком в загривок, чтоб не топтался уже на пороге:
- Заходи давай.

Заэль сморщил нос, презрительно окинув взглядом все, что оному взгляду было доступно. Зрелище не внушало радужного настроения, начиная от потолка камеры и заканчивая варадзи Абарая. Как же все-таки противно.
- А Ичимару? - продолжил допрос Гранц, норовя потянуть время. - Понимаешь ли, Лас Ночес подозрительно похож на это вот. - Арранкар грациозно обвел рукой окружающую среду. - Я и решил, что это связано с юношескими воспоминаниями о веселых деньках и ночках, проведенных в этих гостеприимных стенах! - Заэль добавил в голос патетики и заломил руки. - Это так ужасно, когда родители заставляют своих детей испытывать те же страдания! Это справедливость в стиле Тоусена, наверное, он и был автором такой жестокости!
Арранкар обхватил себя руками и ссутулился, за стеклами очков блеснули слезы.

Да уж, если Лас Ночес похож на один сплошной карцер - тогда понятно, с чего там даже такие кабинетные крысы настолько звереют, что справиться с ними может разве что капитан, и то не слишком честными способами. А уж если там ещё и Айзена с Гином ежедневно наблюдать... Да собственно, Тоусэн тоже - не лучшее зрелище, угу. Рэнджи поймал себя на том, что невольно сочувствует арранкару. Похоже, вот во мнении о капитанах-предателях они с Октавой были полностью солидарны. Но это был не повод топтаться на пороге. Похоже, Заэль специально тянул время, и Абараи это надоело.
- Ичимару вообще, похоже, с детства на всю голову двинутый был. Знаешь там, кошкам консервные банки на хвост привязывать, бабочкам крылышки обрывать... Я, конечно, его за этим не заставал - но думаю, с него бы сталось.
О том, как для любого из Эспады прозвучит идея привязать коту на хвост консервную банку или оборвать крылышки бабочке, лейтенант как-то не задумался. А чтоб Грантц не изобрёл ещё какой-нибудь способ задержаться - синигами просто обхватил его за талию, рывком приподнял и поставил на пол уже в карцере. Сам шагнул через порог, оттесняя учёного, и решётку за собой захлопнул. Кивнул дежурному - можно запирать на замок, отправил его за чаем - и только после этого обернулся к Октаве с кривой ухмылкой:
- Ну что, про Тоусэновы травмы детства спрашивать будешь, или так переживёшь?

- И обезьянкам хвостики узелком завязывал, да-да, - в тон ответил Заэль, отряхивая хакама. Этот идиот посмел его тронуть! Да еще так... грубо и унизительно, как игрушку. Арранкар зло сверкнул очками, поправляя прическу. Посреди этого так сказать "великолепия" даже стоять не хотелось, не то, что сесть или лечь. Но долго стоять вряд ли получится, все же Аполло был несколько ослаблен всеми этими экспериментами с жизнью и смертью, а потому предпочел бы устроиться поудобнее и расслабиться. И здесь было два варианта: либо он просит что-нибудь у шинигами, что претило самой сущности, либо устраивается с максимальным комфортом без участия шинигами. Второе было явно предпочтительнее. Здесь важно сохранить лицо, а потому надо встряхнуться и в срочном порядке что-нибудь придумывать. Задачка не для такого гения, как он - все слишком просто.
Арранкар преспокойненько отошел к дальней стене и грациозно уселся там, подперев руками подбородок и расслабленно оперевшись спиной на стену. Состояние одежды не волновало ученого ни на йоту, это воистину такая мелочь... Да и глаза что-то слипаются, необходимо отдохнуть.

Несмотря на общую внешнюю мрачность, карцер Шестого отряда - как, впрочем, любое сколь-нибудь официальное помещение - был вылизан до блеска, так что замарать чистоту одежд Октавы было нечему. Кроме того, в помещении в принципе было сухо и не холодно. Не самое страшное место на свете, в общем.
На поддёвку синигами демонстративно не обратил внимание. Ну ещё бы, когда столько лет отплёвываешься, объясняя, что Забимару - не бабуин, а нуэ, и что обезьяна тут не ты, а собеседник - оно надоедает.
Футон Рэнджи расстелил вдоль решётки. Конечно, если Грантц попробует срыть - ему необязательно делать это строго через решётку, но тем не менее... Забимару устроился рядом, под боком. И улёгся Абараи прямо так, в форме - чтоб сразу вскакивать, если потребуется. Всё-таки, почти боевое дежурство, кто его знает, этого Заэля?
Чувствовал себя лейтенант довольно неуютно. Он не первый раз ночевал рядом с кем-то, но впервые с этим кем-то нельзя было просто посидеть и дружески потрепаться за бутылочкой сакэ. Разумеется, было бы интересно поспрашивать, а как там в Лас Ночес у них всё устроено... но не у арранкара же!
Дежурный притащил чайничек и чашку, и Рэнджи уселся на футоне, прислонившись спиной к решётке и наливая себе горячего чая. Запах мгновенно наполнил помещение.

Бабочка от рокубантай-тайчо:

- Абараи-фукутайчо, в связи с недавними событиями, прошу вас сообщить о своем местоположении и о состоянии порученного вам Пустого.

Нет, это невозможно! Лейтенантик явно решил отомстить за все страдания великого шинигамского народа, перенесенные им - народом, то бишь, - за все годы существования. И нашел, кому! Главному пострадавшему от репрессий и произвола представителя вышеупомянутого шинигамского народа! Заэль наморщил нос, скривившись от знакомого и до ломоты в костях противного запаха.
Чай - изобретение самого гадкого существа во всех мирах. А, нет, есть еще хуже - тот тип, который научил все эти миры чай потреблять. Эспада и чай - вражда навек, ибо пить его под ла-асковым взглядом ками, чтоб ему Люмину в постель, было... ммм... неприятно. И еще некоторые говорят, что сей процесс расслабляет. Ну-ну. Поглядеть бы и в его бесстыжие зенки, да и лишить. Зенок.
арранкар гибко потянулся, сжав пальцы, как будто уже нашел себе жертву. В любом случае, надо будет лишить некоего лейтенантика орудия страшной мести. Октава встал и игривой походкой приблизился к Ренджи. Улыбка стала приторной до полного ехидства.
- Не одолжишь чайку, ми-илый? - лениво протянул арранкар, изящно уперев руку в бедро и насмешливо глядя из-за стекол очков.

Сквозь решётку впорхнула бабочка, и Рэнджи едва успел подставить палец. А то села бы на нос или на ухо, они это любят. Вот бы Грантцу веселья было... Вопрос Бьякуи несколько удивил лейтенанта. Что там без него стряслось? Может, арранкары взбунтовались, или Гин наконец-то подлянку устроил? Надо будет уточнить подробнее, причём не у тайчо. А то он, похоже, считает, что лейтенант в курсе дела, и разочаровывать бы его не хотелось. Как-то собственная шкура ещё дорога. Поэтому Абараи бодро отрапортовал, глядя в глазки насекомого:
- Вверенный мне арранкар находится в карцере под моим личным наблюдением! - и отпустил крылатую посланницу. Пояснений капитану не потребуется - сообщение вполне ясно указывает, где находится Заэль и сам Рэнджи, и что Октава ничего предосудительного не сотворил. Во всяком случае - пока. А распинаться о подробностях в присутствии "вверенного арранкара" не стоило.
Теперь надо было бы всё-таки узнать, что же за недавние события так встревожили Бьякую. Собственно, в этом ничего сложного не было: Рэнджи сотворил ещё одну бабочку и, недовольно косясь на Грантца, негромко продиктовал:
- Рикичи, что у нас за очередной дурдом в отряде, и какого хрена я один до сих пор ничего не знаю?
Рики-кун свой парень, с ним можно без церемоний. Если он тоже не знает - значит, выяснит и поделится. В конце концов, просто же интересно, что за бардак там творится, и какое отношение к нему имеет Октава.
О волке речь - а волк навстречь. Заэль унюхал чай и решил напомнить о своём существовании. Изящно покачивая бёдрами, он подплыл к футону, навис над лейтенантом и, уперев руки в боки, поинтересовался, не горит ли милый Рэнджи желанием поделиться чаем с некоторыми обездоленными.
- Одолжить, говоришь? - переспросил Абараи, широко улыбаясь. - Ну и чем отдавать собираешься?
На самом деле у лейтенанта всё равно бы не вышло мучить и изводить несчастного пленника, дразня его недоступными благами жизни. Разве что беззлобно куснуть, не больше. Арранкары, конечно, твари те ещё, но всерьёз издеваться над беспомощным - последнее дело. Понятно же, что отдавать долг Грантцу было нечем... натурой разве что. Впрочем, натурой он пусть с Маюри расплачивается. Так что Абараи весело фыркнул и поинтересовался:
- А то, может, тебе ещё сакэ налить и стриптиз станцевать?

Заэль наклонился ниже, улыбка стала больше напоминать оскал. Он устал и был раздражен, так что всякие милые шуточки Абарая воспринимал ближе к личному оскорблению, чем как бы то ни было еще. Хотя вот переговоры с тем недоумком, который смотрит на Ренджи, как Лоли на Айзена, были довольно интересны. У них там явно что-то произошло, но пленным знать подробности не полагалось. Как жаль.
- А как ты думаешь, что у меня может быть? Или ты, прости ками, гей? Ну тогда мне стоит бежать подальше прямо сквозь стену.
К однополым отношениям арранкар относился равнодушно. Какая, в сущности, разница? Но обычно такие дюжие парни, как Ренджи, пекущиеся о своей мужественности, очень болезненно относятся к теме голубизны ближнего своего. Ну и себя, любимого, конечно. А тут еще это назойливый противный запах чая... Гранц фыркнул и протянул руку к чайнику, неторопливо и изящно, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Ну кому следует знать, что он собирается этот самый чай вылить за шиворот главному виновнику страданий его носа?

- Да вот я и думаю, что у тебя может быть, - задумчиво протянул Рэнджи, с нехорошими предчувствиями разглядывая скалящегося арранкара. Да... совсем его, бедолагу, довели похоже. Даже на толковые язвости и то не хватает.
На самом деле Заэлю немного не повезло на сей раз. Во-первых, слова "гей" Абараи таки просто не знал - современный сленг мира живых был ему во многом чужд, несмотря на неоднократные визиты на грунт. Во-вторых, японская культура, по понятным причинам прочно пустившая корни в Сэйрэйтэй, никогда не видела ничего дурного в чрезмерно близких отношениях между мужчинами. Так что даже если бы лейтенант и понял, кем его пытаются обозвать, всё равно бы не обиделся. Пока что до него только дошло, что его в очередной раз пытаются оскорбить и сравнить с какой-то жутко неприятной штуковиной - ну так тут и не надо быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться. И вообще, если реагировать на каждую колкость этого очкастого чучела - никакой желчи не хватит. А вот изящная лапка, тянущаяся к чайнику, его моментально насторожила. Нет, он вовсе не прочитал во взгляде Грантца желание вылить кипяток врагу-тюремщику за шиворот - его мысли двигались в другом направлении: между прочим, медным чайником очень просто засветить по голове. И потом... хрен его знает, что потом. Всё равно ключей от решётки у Рэнджи нету. Но мало ли, на что способен арранкар, пока единственный, более-менее знакомый с его характером и методами синигами будет валяться в отключке? За несколько минут можно успеть дофига всего.
В общем, позволять Октаве хвататься за чайник не следовало категорически. А вот налить ему чаю... да в конце концов, почему нет? Не поможет же ему чай магическим образом обрести всю утраченную силу и, маниакально хохоча, как он это умеет, вырезать половину Готэя, а вторую - забрать на опыты? Так что Абараи, чуть поколебавшись, всё же взялся за чайник и потянул его к себе:
- Ладно, фиг с тобой, налью я тебе чаю, только не смотри на меня так жалостно. Но у меня тут чашка только одна... надеюсь, не побрезгуешь? - лейтенант Шестого тоже умел быть саркастичным, когда надо. - Если что - ты не бойся, у меня слюна точно не ядовитая, - и, не удержавшись, добавил: - В отличие от некоторых.

Заэль поднял изящно изогнутую бровь, наблюдая за манипуляциями шинигами. Еще и чайник отбирают, уроды моральные. На арранкара навалилась слабость. Все же он не так давно был тяжело ранен, все силы уходили на поддержание жизни, а тут еще столько работы... Естественно, его не грузили, Маюри бы с удовольствием сам избавился от ненужной ему обузы, но кто ж его спросит? Знакомые проблемы, да. Но Гранц сам решил для начала разобраться в чужом исследовательском хозяйстве. Ему еще здесь жить и жить. А уже тошно.
- И когда это я в тебя плевался? - устало протянул он, опускаясь на пол. Даже запах чая уже почти не раздражал. Арранкар скосился на шрам на ладони. Ну ясно, организм на пределе. Нужен отдых.

Рэнджи чуть не расхохотался. Грантц попался в такую детскую ловушку! Нет, ну это даже как-то нечестно. Стоп. Чтобы этот, с его-то изощрёнными мозгами так прокололся? Плохо дело. Абараи по себе знал такое состояние - когда реагируешь на всё механически, на самом-то деле не замечая ничего вокруг, когда сдохнуть хочется только потому, что тогда от тебя все отстанут - а если и не отстанут, тебе уже будет всё равно. Да... довели бедного арранкарчика злые синигами. Блин, он же сюда прямо из драки... и что-то сомнительно, чтобы кто-то толком его лечил. А мы все к нему как к здоровому. Лейтенанту стало попросту стыдно.
- А я не про тебя и говорил, - буркнул он, старательно скрывая накатившее смущение. - На вот, - он протянул Заэлю чашку с горячим чаем. И это была вовсе не та бурда, которой Айзен поил несчастную Эспаду. Бьякуя любил хороший чай и приучил к нему сестру, а потом они оба с двух сторон потихоньку приучили и Рэнджи. Конечно, это не было своего рода манией, как у того же Сасакибэ - и тем не менее, разницу Октава вполне мог оценить. Тем более, чай с женьшенем - ему ещё и полезно, силы немножко восстановит.
Синигами посмотрел на скорчившуюся на полу хрупкую фигуру: взять-то чашку пленник взял, но пить не стал, просто тупо глядя на содержимое. Вот это уже не "плохо дело", это даже хуже, чем "хреново".
Рэнджи вздохнул, уселся рядом с арранкаром, дружески обнял его за плечи и поддерживая чашку.
- Пей давай, - пальцы Абараи накрыли тонкие пальцы Октавы и потянули чашку к его губам. - Сразу жить легче станет.
Мысль "интересно, он пить будет, или мне в морду выплеснуть попытается?" была какой-то ленивой и совершенно умозрительной.

Арранкар сосредоточенно копался в себе. Не то, чтобы его совсем не лечили - он не позволял, мотивируя свой отказ тем, что его организм претерпел слишком много изменений. Да и вообще, сам справится, нечего тут соваться грязными лапами к тому, кто знает больше любого так называемого врача. Поэтому диверсия Ренджи с чаем осталась без внимания - не до шинигами было.
Нервная, кровеносная, пищеварительная, лимфатическая... Заэль методично исследовал собственное тело, как будто перед ним был подопытный. Кое-что придется настраивать заново, остальное восстановится само. Теперь можно заняться Абараем, что там ему нужно?
- Легче? От бесполезной жидкости в организме? - арранкар устало выпрямился, отставив чашку в сторону. Глоток он успел сделать - чай как чай, пакость какая-то. Гранц даже не стал прислушиваться к новым ощущениям - и старых было достаточно.
С трудом поднявшись - для этого пришлось упереться спиной в стену - ученый принялся раздеваться. Необходимо было удостовериться, что перевязка в порядке. Судя по ощущениям, это было не так. Тогда придется менять бинты, а для этого - обращаться к шинигами. Не хотелось. Движения арранкара были замедленными, но точными, выдавая немалый опыт в деле самолечения.

Несколько минут арранкар молчал, глядя куда-то в стену неживыми глазами и окончательно погрузившись в себя. Рэнджи начал всерьёз беспокоиться. Неприятнее всего было то, что сейчас он был почти беспомощен. Конечно, как любой нормальный синигами, он разбирался в медицине, пусть и не на самом высоком уровне. Только вот одно дело, скажем, вывихнутую ногу вправить, кровищу остановить или шов наложить, а другое - достучаться до того, кто ушёл настолько далеко и глубоко. Можно было, конечно, попробовать позвать кого-нибудь, получше понимающего в происходящем - только вот кого? О Двенадцатом отряде лейтенант даже не задумался: к этим вивисекторам только сунься, мигом оприходуют... доказывай потом, что ты не подопытный, а так, мимо пробегал, причём по делу. Идея же обратиться к Четвёртому отряду претила Абараи, как истинному сыну Одиннадцатого - да и вообще он, с его гордостью и упрямством, терпеть не мог просить о помощи. Впрочем, если будет совсем край, то придётся.
К счастью, Заэль пришёл в себя самостоятельно. Огляделся, словно не понимая, кто он, что тут делает и с кем в обнимку сидит. Правда, сориентировался быстро, даже поехидничать попытался. Пусть попытка и была вялой и безуспешной, Рэнджи немало обрадовался. И тут же сурово себя одёрнул: чему радуешься-то, придурок? Он арранкар и хитрая тварь - может, это всё притворство сплошное, а ты уже уши развесил, будто щенок наивный!
Октава между тем умудрился кое-как подняться на ноги, держась за стенку. Синигами закусил губу, глядя на заторможенные движения и остекленевший взгляд Грантца. Чёрт... ну вот как хотите, не похоже оно на хитрость. Еле шевелится же! А ещё - Заэль упрямо не просил о помощи и, наверное, именно это и стало последней каплей.
Абараи вздохнул. Обозвал себе идиотом - два раза, для надёжности. Не помогло. Вспомнил строгий взгляд капитана. Помогло, но ненадолго. Лейтенант вздохнул ещё раз, поднялся и шагнул к Заэлю.
- Иди сюда... бабочка, мать твою гусеницу, - прозвучало грубо, но это была всего лишь надёжная грубость каменной стены, защищающей от ветра.
Рэнджи протянул руки и попытался помочь Октаве раздеться. Разумеется, без каких бы то ни было задних мыслей.
Ууу, гуманист хренов... опять же по уши вляпаешься!

- А знаешь, в чем ты прав, шинигами? - арранкар отступил на шаг от загребущих лап. Еще чего, давать себя коснуться. Не в том он... настроении. Думать о "состоянии" не хотелось. Абсолютно. - Единственное, что ты можешь для меня сделать, это клизму. Меня такая перспектива не устраивает. Поэтому будь любезен, отойди.
Больше Заэль решил со своим тюремщиком не разговаривать. Не хватало сил на всякие глупости. Если Ренджи не послушается... То вообще-то Гранц не знал, что может сделать. Сопротивляться? Бесполезно, шинигами сейчас в полной силе, да еще и на своей территории. Убегать? А куда? На сонидо сейчас его не хватит, да и тогда далеко не убежит, стены, решетка. Расстояние между прутьями все еще недостаточно велико для того, чтобы протиснуться. Да и дежурный наверняка не оценит. Значит - только надеяться на, кхм, деликатность Абарая. Слабая надежда. Но пусть будет хоть такая. Арранкар продолжил раздеваться, затем отпнул одежду к стене - наклоняться не хотелось категорически, может закружиться голова. а еще одну травму ему сейчас не надо, все расчеты собьются, заново придется анализ проводить - и принялся разматывать бинт. Рана все же открылась. Плохо. Приедтся все же просить о помощи. Или рвать одежду?

- Клизму? - удивился Рэнджи. - Как-то не думаю, что она тебе поможет.
Тем не менее, руки он убрал. А вот отходить не стал: выглядел Заэль так, что краше в гроб кладут. Мало ли, когда ему взбредёт хлопнуться в обморок? Арранкар двигался, как сомнамбула - впрочем, как достаточно целеустремлённая сомнамбула, так что Абараи решил не мешать: сам он в похожем состоянии тоже не всякому бы позволил к себе лезть.
Грантц кое-как избавился от верхней части одежды, уронил её на пол, брезгливо отпихнув ногой. Лейтенант только присвистнул сквозь зубы, глядя на расплывающееся по бинтам алое пятно. Ну правильно, Маюри же его куда ткнул? Сердце, по всей вероятности, всё же не пострадало - иначе бы пленник сейчас не в карцере время коротал, а в реанимации, под капельницей и надзором минимум Исанэ-нээ-сан, а то и самой Уноханы. Но вот с левым лёгким там, скорее всего, была полная беда. Рэнджи захотелось взвыть и стукнуть себя по дурной башке - почему не подумал сразу? Видел же, чем его драка с Маюри кончилась! Правда, если так разбираться, не очень он был и виноват: незадолго до драки арранкара с Куроцучи-тайчо Заэль на глазах восстанавливался из разве что не обугленного состояния. Но здесь-то у него фракции не было... В общем, всё равно хреново вышло.
Не отходя далеко от Грантца и не выпуская его из виду, Рэнджи сотворил ещё одну бабочку и, как и первую, отправил её к Рикичи:
- Во-вторых, какого чёрта я ещё не знаю, что в отряде стряслось? А во-первых - загляни в Четвёртый, выбей из них перевязочный пакет - лучше сразу два, можно ногами, скажешь - я разрешил. И ко мне, причём вдвое быстрее, чем в шунпо.
Тем временем Октава попытался размотать бинт. Это он зря, лучше хоть так, чем вообще незабинтованным. Абараи потянулся перехватить хрупкие запястья, слегка надавил на плечи арранкара, готовый при необходимости подхватить и не дать упасть.
- Сядь, у...дивительное создание, - мрачно буркнул он. - И не занимайся тут самолечением, доктор сказал "в морг" - значит, в морг. В смысле - прекрати в себе ковыряться, сейчас я тобой сам займусь.

Заэль устало прикрыл глаза, зажмурившись и раздув ноздри. Спокойствие, только спокойствие! Сосредоточиться, выделить небольшую часть сил на атаку, чтобы не затронуть резервы и продолжать лечение. Дыхание арранкара стало глубоким и ровным, мышцы расслабились. Нужны средства с минимальными затратами сил. Позволить ухватить себя за руки было недопустимо, поэтому Заэль изящно отвел руку в сторону и легко положил на плечо.
- Я просил тебя отойти. Это слишком сложно для твоего мозга? Могу повторить, пока я еще на это способен. Ты мне мешаешь, - пальцы слегка сжались на плече, нашаривая болевую точку. Не факт, что ему хватит сил что-либо сделать, но шинигами это знать вовсе не обязательно. В принципе, ему вообще не положено знать о проблемах своего пленника, не его бабуинье дело.
Заэль раздражался все больше, гнев постепенно вытеснял слабость. Теперь важно остановиться тогда, когда ярость затронет работу разума. Прерывать лечение не следует ни в коем случае, даже если этот придурок вздумает начать его убивать.

Когда Заэль, двигаясь медленно и плавно, как наркоман под кайфом, попытался нащупать на плече у Рэнджи какую-то болевую точку - перед лейтенантом встал нелёгкий выбор. Разумеется, повредить ему толком арранкар не мог: сейчас лейтенанту было достаточно напрячь мышцы, чтоб шаловливые пальчики не воткнулись куда не надо. Но сам факт!
Можно было рассмеяться и простыми понятными словами и жестами указать, наконец, нехорошему насекомому его место - в Сэйрэйтэй вообще и в карцере в частности. Но Абараи не умел бить лежачих. Можно было поступить аки Унохана Всемилосердная, она же, с лёгкой руки и острого язычка Ячиру, Мамочка-тайчо: по-доброму улыбнуться, дать дитяте натешиться, а потом, когда у него, естественно, ничего не получится, всё равно сделать по-своему. Однако Рэнджи не был ещё настолько взрослым и мудрым. Терпения у него было куда меньше чем у капитана Четвёртого отряда, так что он сделал, пожалуй, самое глупое, что мог сделать в данной ситуации. Он попросту обиделся. Стряхнул руку Октавы с плеча, развернулся и молча ушёл на расстеленный у решётки футон. Уселся, скрестив ноги и невидяще уставившись куда-то в пространство, только чуть заметно поглаживая пальцами ножны лежащего поперёк колен Забимару. На душе было исключительно паршиво, и до безумия хотелось уткнуться в мохнатый белый с чёрными разводами бок - просто потому, что он-то был родным, тёплым и уютным всегда. Некстати (или наоборот, весьма кстати!) вспомнилось про прихваченное с собой сакэ.
От невесёлых размышлений лейтенанта отвлёк Рикичи. Парнишка прибежал, просунул сквозь решётку заказанные перевязочные пакеты, после чего возбуждённым шёпотом сообщил о пожаре в усадьбе Кучики и импровизированном ночном собрании у со-тайчо. Честно говоря, стоило немалого труда удержать себя в руках, не кликнуть дежурного, чтоб отпер замок и выпустил, и не сорваться с места в шунпо, чтоб лично убедиться, что всё в порядке - и с капитаном, и с... конечно, Рукия ночует совсем в другой части дома, но мало ли? До перепугавшегося за подругу Рэнджи даже не сразу дошло, что Рукия вообще-то на грунте.
Так или иначе, Абараи сдержался. Наверное, обидевшись на Грантца, он исчерпал свой собственный лимит глупостей на этот вечер и ночь, а посему сумел здраво решить: сейчас от него там толку не будет. Сам же капитан и обозлится, если фукутайчо бросит порученное дело и побежит пялиться на пожарище. Лучше уж отправить туда Рикичи - с тем, чтоб немедленно докладывал, если что вдруг.
Когда офицер убежал, Рэнджи поднял с футона перевязочные пакеты и не глядя швырнул их за спину. Попал: оба свёртка аккуратно шлёпнулись рядом с арранкаром. Дальше пусть сам, раз такой умный!
А лейтенант, снова взвесив имеющиеся "за" и "против", всё же вытащил одну из припасённых бутылочек. В конце концов, зачем-то же брал с собой? И если принести их обратно нетронутыми - как потом Рангику-сан в глаза смотреть?
И вообще...

Наконец-то отстал... Арранкар едва слышно выдохнул и пригладил волосы. Теперь, когда шинигами отошел в сторонку, возвращались привычки. И желание выглядеть идеально, даже если чувствуешь себя препаршиво. Решив не нагибаться, Гранц поддел пакет ногой, перехватывая на лету и зубами разрывая пакет. Перевязывать себя было сложно, но привычно. Мягкие движения, остатки сил ушли на затягивание бинтов. Меньше всего сейчас хотелось грохнуться в обморок от потери крови.
Грохнуться все же пришлось. На футон. И блаженно вытянулся, повернувшись лицом к стене. так теплее. Лицо арранкара расслабилось, он закрыл глаза, постепенно задремывая. Про шинигами Гранц откровенно забыл. Не мешает - и ну его. Слишком много внимания было уделено раньше.

Первую бутылочку Рэнджи осушил почти залпом. Да и неудивительно: сакэ по традиции разливают в такие маленькие ёмкости, что их хорошо если на три глотка хватает. Опустевший сосуд он многоопытно спрятал среди своих вещей, и принялся за вторую бутылочку. Она пошла уже медленнее, и хватило её даже глотков на пять - вот что бывает, когда не торопишься. Арранкар за спиной пошебуршался и вроде бы улёгся - во всяком случае, помирать он точно не нацелился, по рэйацу ясно. Вот и хорошо, а то отчитывайся потом! Смотреть, чем там занимается пленник, Абараи не стал.
Когда-то давным-давно, когда только-только занявший пост лейтенант Шестого впервые попал на лейтенантскую пьянку, он оказался рядом с Мацумото. Красавица, весело хохоча, всё подливала ему сакэ и спрашивала, не горчит ли. Рэнджи с недоумением уточнил, а должно ли, и с чего бы вдруг. Рангику тогда неожиданно посерьёзнела, и почти строго объяснила, что сакэ кажется горьким только тем, у кого мутно на душе, посему пусть Абараи даже думать не смеет!.. И сурово пригрозила ему пальцем. Тогда они оба посмеялись, и пили ещё, а потом новоиспечённый лейтенант не помнил, что было дальше, и не был уверен, что очень хочет вспоминать...
Сегодня сакэ почему-то горчило нестерпимо.
Вторую бутылочку Рэнджи тоже аккуратно убрал, хотя очень тянуло с размаху грохнуть её об стенку. Заэль мирно посапывал, непонятно - спал или только притворялся. Синигами с досадой тряхнул головой и тоже улёгся: спиной к решётке, лицом к притихшему Октаве. Сон долго не шёл, словно высиживал в засаде - чтоб потом навалиться внезапно и резко. Уже почти уснув, Абараи почувствовал под руками жёсткую густую шерсть, ткнулся лицом в тёплый звериный бок, не разбирая, во сне или наяву происходит дело. Как всегда, немедленно стало легче, и умиротворённый лейтенант отключился окончательно.
Гибкий хвост нуэ обвил его плечи, словно обнимая. Белый зверь по-собачьи уронил голову на лапы и застыл, дожидаясь утра. Ему, верному другу и стражу, сон был неведом...

Арранкар дышал тихо и глубоко, снова сосредоточившись на своем организме. Характерное булькание за спиной настораживало, но если шинигами вздумает начать буянить, то Заэль ничего сделать не смжет. Так что и смысла напрягаться нет. С такими животными лучше вести себя тихо, пока они к тебе не привыкнут. Потом уже заниматься дрессировкой. Нет, глупости все это. Ему же будет лень возиться с отсталым зверем.
Пустой прислушался к реяцу, но ничего не почувствовал толком. Либо был слишком слаб, либо стены камеры экранируют. Все равно. Есди что-то произойдет, Ренджи тут же это проявит. Абсолютно не умеет скрывать эмоции. Гранц вальяжно - хоть и весьма аккуратно - потянулся, проверяя свое состояние. Интересно, сколько прошло времени? В такой медитации можнопровести несколько суток. Но это вряд ли. Арранкар перевернулся на другой бок и приподнял бровь.
- Как мило. Какое нынче у нас тысячелетье на дворе, шинигами? И почему ты обжимаешься с животным? Подобное к подобному?

Спал Рэнджи глубоко и спокойно, но при этом - чутко. Так что стоило Заэлю зашевелиться, лейтенант проснулся моментально. На секунду едва заметно с благодарностью ткнулся лбом в бок нуэ, после чего сел, оперевшись локтем на белую тушу и глядя через неё на Октаву как фашист из-за бруствера. Впрочем, навряд ли такое сравнение пришло бы в голову любому из них - история Второй мировой войны практически не коснулась синигами и вовсе миновала арранкара.
- Тысячелетье на дворе - это смотря откуда считать, - сообщил Абараи. - Если от восшествия на престол Дзимму-тэнно - то третье за середину перевалило, а если, как гайдзины, от Рождества Христова - только-только второе закончилось.
Потянувшись, он встал, поправляя форму.
- Насчёт животных - так я как раз с ними обжиматься и не собираюсь. А чтоб они со мной обжиматься не полезли - знаешь, обычай такой был, меч между спящими класть, в знак чистоты намерений, - Рэнджи скептически фыркнул, показывая, что он на самом деле думает об этой идее. - Ну вот я и решил, мало ли - не помешает полезный опыт позаимствовать. Забимару...
Нуэ поднялся на четыре лапы, покосился на Заэля. Хвост-змея прошипел в сторону арранкара что-то явно пренебрежительное, однако полноценным разговором пленника не удостоили. Вокруг тела зверя возник светящийся алый ореол, и точно таким же сиянием коротко плеснуло из ножен, висящих на поясе лейтенанта. Неуловимая секунда - и нуэ исчез. Абараи вздохнул и скептически оглядел тощую фигуру. Хотя нет, ну как можно было забыть? Фигура у нас не "тощая", а "изящная".
- Ладно, это всё лирика. Раз уж ты всё равно проснулся - жрать будешь? У меня осталось ещё.
Наверное, стоило поинтересоваться, с чего вдруг Грантц сначала всё брыкался и требовал отстать и оставить его в покое, а стоило выполнить его просьбу - немедленно ожил и сам полез общаться. Но Рэнджи не стал. Он не умел долго обижаться.

- Да, пожалуй, тут ты прав... тебя надо контролировать, - Заэль даже покивал для пущей убедительности. И тут же принялся поправлять встрепавшиеся за время сна волосы. - У тебя расческа есть? Фиг с ней, с едой... все равно нормальной еды у тебя нет.
Чувствовал себя арранкар преотлично с учетом ранений. Боль оставалась в пределах нормы, голова не кружилась, руки не тряслись. Правда, пока Гранц только лежал, когда попытается встать, тогда и можно будет объективно оценить свое состояние. Выходка с Забимару не произвела на ученого никакого впечатления. Он знал, что у шинигами мечи глючные и чересчур самостоятельные, ну так и что с того? Форникарас вот не буйствовала и вообще не являлась личностью. Не беспокоила, в общем. Арранкар осторожно потянулся, разминая мышцы, и подумал, что зря так скоропалительно отказался от еды. Желудок намекал, что хорошо бы его чем-нибудь заполнить. Да хоть тем же шинигами! Но Заэль постарался унять голодный блеск в глазах и начал процесс осторожного вподнимания организма на ноги.