Бяка против Буки

Встретились Бяка и Бука, никто не издал ни звука... ну и так далее. Одного раза нам было мало, поэтому: матч-реванш!

В синем углу ринга именитый котобой Кучики Бьякуя и его бессменный Сенбонзакура.
В голубом углу ринга товарищ Гриммджо и промышленные запасы дури.
Место действия: шкаф Куросаки генсейский заповедник. С колониями редких бабочек, голубыми елями, мхами и лишайниками, непугаными оленями и прочими красотами природы.

*кидает ошейник* Я вызываю вас! Первый удар за тобой, доблестный покусанный капитан, ибо. И да пребудет с нами трава!

Сегодня был один из тех редких выходных дней, которые мог себе позволить тайчо. Последние дни были довольно тревожные, а о ночах он упорно старался забыть. Раньше ночь была любимым временем суток, сейчас же...
"Хватит об этом."
В Генсей его привела призрачная надежда, что спокойная атмосфера и красота Мира Живых отвлечет от беспокойных мыслей и принесет покой душе. Смена обстановки и всё такое...
В общем, бродил себе Бьякуя среди разлапистых елей, слушал щебетание птиц, как вдруг...
Поначалу показалось, что он заснул на ходу, и ночные кошмары снова вернулись разъедать шинигамскую душу. Но чем дальше в лес, тем сильнее становилась до буквальной боли знакомая рейяцу, слабая, но вполне узнаваемая.
Перейдя в шунпо, тайчо поспешил уверится в своих подозрениях, или развеять их окончательно.
Развеять не удалось. Впереди четко виднелась та самая дырявая фигура, которая приходила к нему по ночам и терзала в прямом и переносном смысле злосчастного Кучики. Ошибки быть не могло.

Спойлер:

Сбегать вошло у Гриммджо в привычку - однажды он доблестно рванул во главе стаи в поход на Каракуру, потом неоднократно уносился во дали темныя разных мест и миров, а теперь вот - сам удивлялся, как удалось - срыл из лаборатории, подальше от этих проклятых шинигамьих морд, от вызывающих стойкое отвращение опытов и вообще от всего. Кошки гуляют сами по себе.
Прятаться в Уэко было бы предсказуемо. Еще неизвестно, что и как там происходило, но узнавать это бывший Секста не торопился. Ему как-то не очень хотелось, безоружному и здорово ограниченному в силах, бесславно и бессмысленно сложить голову где-нибудь в таких родных и знакомых, чтоб их, белых песках. И так выжил чудом.
Безлюдная местность, чем-то слегка напоминающая лес меносов, арранкара устроила, и хоть отсюда и приходилось отправляться на охоту довольно далеко и каждый раз в другое место, в самом лесу было тихо-мирно. Правда, порой от него как-то странно шарахалась, словно могла чуять присутствие, местная живность, косили лиловым глазом олени - их Гриммджо как-то пробовал слопать, но не удовлетворился, - вспархивали и кружили в воздухе клочьями здоровенные бабочки. Оранжевые, не черные.
Царящая вокруг идиллия была временной, в чем арранкар только убедился, почуяв где-то неподалеку приближающуюся реяцу. Такую знакомую, что вначале не поверил, решил, что галлюцинации опять настигли измученный разум. Когда оная галлюцинация вырулила из-за голубых елочек, покачивая величаво за спиной концами шарфа, Гриммджо обернулся навстречу, уже изгнав с морды лица удивление, и вопросил с ухмылкой:
- И какого хрена ты здесь забыл?
Хотя не так много было причин, приводящих капитана Готея в парадном обмундировании в глушь безвестного леса, где жмуриков-то человеческих быть не может в принципе, а самой страшной угрозой на километры вокруг был сам Гриммджо.

Спойлер:

Учти, что рельеф полностью интерактивен. Так что если ты подберёшь какую-нибудь острую железяку и потыкаешь ею боярина - тут тебе и колющий урон будет. Точнее, не тебе, а от тебя. Боярину.

Ошибки действительно быть не могло, что вполне подтвердил вполне себе характерный голос Сексты, с характерным тоном. При виде этого вовсе не глюка, коим разум упорно хотел бы считать арранкара, а сердце наоборот требовало теплого и живого кошака, Бьякуя пришел в ярость. Вот так, сходу. Не сдерживаясь даже, да и не считая нужным себя сдерживать. Тем более, раз Гриммджо был отнюдь не призраком, коим его считал Кучики последнюю бесконечность. Значит, тянуть более с местью за свою поруганную честь и уязвленное достоинство, было не к чему. Хватило уж бессонных ночей и не менее бессонных дней, проведенных в душевных терзаниях. Пришла пора расплаты. И упускать такой шанс тайчо не собирался.
В пылу бушующих и распирающих изнутри эмоций он даже не заметил, что кошак-то без меча и не в самом лучшем виде. А даже если бы заметил - все равно это мало поколебало бы решимость. Безоружный Джаггерджак в свое время был не многим менее опасным, чем вооруженный и в реззуректе. Оставшиеся на теле Кучики следы были ярким тому доказательством.
Раз животное не померло тогда на Соукиоку, значит теперь он его собственноручно продырявит. Прямо здесь и сейчас. Может, тогда наконец закончатся эти кошмары... Хоть капитану и было интересно выяснить их суть и причину, но спрашивать сейчас об этом он не собирался. О нет. Им вообще говорить было не о чем. У Кучики был долг - долг шинигами. И как шинигами, встретивший врага, обреченного на смерть, но каким-то чудом смерти избегшего, учинять этому врагу экстерминатус на месте было самым верным в данном случае.
Остановившись в нескольких метрах от обернувшегося Гриммджо, Бьякуя вытащил меч, и глядя горящим взором, уже знакомым Пустому жестом опустил меч лезвием вниз. И отпустил.
- Бан-кай.
Снять ограничитель Кучики не мог, а за ним никто не наблюдал, так как не по боевому заданию он в Генсей отправился. И не важно, что сейчас ситуация в корне изменилась, с ограничителем медлить перед сильным противником было безрассудством.

Спойлер:

Сначала Гриммджо просто замер, чуть пригнувшись, как кот, застигнутый на месте зверского пожирания месячного запаса сметаны, и глядя на это светлое видение расширяющимися глазами. Нет, конечно, он знал, что чертов шинигами сюда не просто бабочек пугать заявился, а котлету по-киевски делать из одного такого беглого синего Его Величества, но не так же вот сразу с места в карьер! Или сразу.
Одного мгновения на то, чтоб подумать обо всем вышеозначенном по порядку, не хватало, но арранкар и не стал додумывать - он прекрасно помнил о том, что будет дальше, и не собирался предоставлять Бьякуе удовольствие еще раз нашпиговать его осколками Сенбонзакуры. Из той же позиции, в какой позволил себе застыть на мгновение, он рванулся вперед и, выдохнув:
- Мать твою, боярин! - душевно съездил главе великого дома Кучики кулаком в челюсть. Ну так, для начала. Если уж этот благородный, недокусанный и с дырой во всю крышу почище, чем у Ноиторры, капитан приветствует старого знакомого после долгой разлуки банкаем - так будем же соответствовать этикету.
Он не учел, что с боярами такие фокусы не проходят.

Спойлер:

Вестимо, Джаггерджак был научен горьким опытом, и на это раз не стал любоваться начинающимся представлением. Пока Сенбонсакура активировалась во всю свою мощь, меняя зрительное восприятие времени суток и года в окружающей реальности, проклятый арранкар пошел в атаку. Впрочем, иного тайчо от него и не ожидал, в противовес от запоздало достигшего сознания выражения удивления на голубоглазом лице при словах о банкае. Подумать о том, на что, собственно, надеялся и чего ожидал сам Гриммджо, Бьякуя не успел. Как и переварить странное восклицание с явным оскорблением.
Сконцентрировавшись на единении с мечом, едва успел уклониться от летящего в лицо кулака, отскочив на несколько шагов назад. Или не совсем успел. Нижнюю губу ощутимо саднило, а во рту явственно чувствовался металлический привкус крови. Желание высказать этому животному все, что Кучики думал о подобных методах боя, жестоко пресеклось нахлынувшей в очередной раз яростью, которую дерзкий Секста, проклятый Секста, должен был прочувствовать всем своим нутром.
- Ты недостоин слов, Гриммджо Джаггерджак. Умри же наконец!
Рейяцу вокруг капитана мерцала во всю свою ограниченную ныне мощь, отсвечивая в глазах светлыми всполохами. Голос, произнесший единую фразу, которой Бьякуя сподобил свой еженощный кошмар и самого многократно убиваемого на данный момент противника, едва заметно дрожал от напряжения и распирающих изнутри эмоций.
Волна смертоносного банкая накрыла дырявый силуэт, похоронив его заживо под миллионом крошечных, сверкающих лезвий, пытаясь довершить незаконченное однажды дело, и смыть кровью пойманной жертвы все нанесенные своему владельцу оскорбления.

Спойлер:

Наверное, все же стоило подумать, прежде чем вот так срываться на этого обжигающе холодного отморозка, не имея при себе ничего стоящего, кроме себя самого. Но думать - была роскошь. Гриммджо и раньше-то не особо удручал себя размышлениями, тем паче что как правило, они приводили к нерадостным последствиям, а теперь на это и времени не было. Тело помнило эту волну реяцу, которая приходила перед собственно надвигающейся бурей тысячи тысяч лезвий, помнили глаза этот дурацкий розовый свет, обоняние - запах свежепролитой крови. Кучики, несмотря ни на что, был натуральный, живой, вполне материально встретился с кулаком и даже соизволил заговорить - и тут арранкар успел лишь подумать "Как, опять?!"
Тело помнило и то, как за реяцу, несмотря на то, что та казалась слабее, чем должна была бы быть по сравнению с нынешним состоянием бывшего Сексты, накатывает это, как многозубая пасть, - так, кажется? - как забиваются осколки под кожу и разносятся по телу с током крови, как окрашивается в красный мир в глазах. Вспоминать это снова Гриммджо был совершенно не рад. И хоть это было куда лучше, чем склеить ласты, вытянувшись вдоль стеночки в боксе, где-то в темных недрах лабораторий - от одного слова пробирала дрожь, - пусть и с музыкой, в крови и розовых лепестках, а помирать здесь отчаянно не хотелось.
- Слов недостоин? - переспросил он и ухмыльнулся, утирая кровь с подбородка тыльной стороной разбитого об боярские губы кулака. - Тебе самому-то не надоело? Хотя бы передо мной мог не выпендриваться. Я-то знаю...
...каков ты на вкус.
Пожалуй, это было еще безумней, чем двинуть капитану кулаком. Но это помнить было куда приятней, чем Сенбонзакуру во всяких интересных местах, и потом - к чему вспоминать о рассудительности?
Со всей остающейся безбашенностью - пусть и не верил больше, что непобедим, шинигами научили - Гриммджо пробил собой сверкающую тучу лезвий и сгреб добычу, пятная кровью ее раздражающе чистое обмундирование. Шарф - Ямми зажуй его дурацкий шарф! - попался первым, и его пришлось сплевывать в сторону, прежде чем вцепиться в чертового Кучики зубами в очередной попытке отодрать от него клок повкуснее.

Спойлер:

Схлынувшая волна лезвий открыла взору окровавленную фигуру в ошметках бывшего когда-то арранкарским одеяния. Чертова жизнеспособность Гриммджо даже после Кагейоши продолжала поражать. Он еще и стоять на ногах был способен, капая кровью. Хоть и не на белые пески Уэко, а на свалявшуюся многолетнюю хвою под ногами, но видение вызывало четкое ощущение дежавю.
Мысленный взор заполнили картины давней битвы, сумбурно перемешивающиеся с нынешней, движения кошака воспринимались, как со сне. Даже тот факт, что арранкар вновь, как тогда, посмел коснуться зубами аристократического тела, вызвал новую волну воспоминаний и ассоциаций. Неоконченная фраза клеймом отпечаталась в сознании, создавалось впечатление, что Бьякуя точно знает ее окончание. Но все это было бредом. Полнейшим.
Он теперь уже не был уверен, что из всего происходящего бредом не являлось. Была ли битва, были ли приходы, мертв кошак или жив, взаправду ли они сейчас деруться, как два животных, или насколько реально ощущение чужих зубов и горячего дыхания на своей коже. Насколько реально ощущение крови на руке, отталкивающей наваливающееся тело. Насколько важным был тот факт, реально ли все это, или нет.
- Ничего ты не знаешь, Джаггерджак.
Оттолкнуть и отпрянуть, ровно настолько, чтоб была возможность вырваться из зубов, пусть и не настолько острых, как в релизе. Чтоб была возможность убить его, хоть бы и голыми руками, ибо знал Кучики, как и знал Гриммджо, что не даст тот более себя крошить на расстоянии.
- Хадо №4 - Бьякурай.
Палец уткнулся прямо в мышцу над сердцем арранкара, ежели оно вообще у него было, и белой молнией сверкнуло кидо, норовя продырявить чертового Сексту в который уж раз.

Спойлер:

Дежавю, вот как называлось это неприятное ощущение. Проделанную бьякураем дыру можно было бы заткнуть пальцем, что Гриммджо и попытался сделать, втягивая воздух сквозь зубы. К духу хвои и лесных трав примешивались кровь и тяжелый дымный запах опаленной плоти.
- Что, одной дырки мало было, ты запасную прожег? - спросил он хрипло, отступая на шаг и отнимая от груди окровавленную руку. Бессмысленное действие, арранкар догадывался, что хоти он того или нет, а ноги протягивать придется. Побег был только отсрочкой, фиг бы вестники смерти позволили врагу жить дольше, чем им необходимо, да и капитан был заведомо сильней его, но...
Гриммджо пока не понял, что заставило его думать так, но Бьякуя его... боялся. И это давало шанс.
- Не знаю, - фыркнул он и облизал пальцы. - Ну да, конеечно. Ты же у нас такой недостижимый, благородный и непознаваемый.
Запудрить мозги, запутать, вывести из равновесия - это он умел иногда, полезно бывало посередь боя и опасно - в мирной обстановке, пригодилось и сейчас. Ах, менос затопчи, как не хватало меча! И сил не хватало, но смываться Гриммджо пока не собирался. Напротив, ломанулся навстречу, привычно уже, схватил шинигами за плечо - правое, не надкусанное и еще не обляпанное кровью, и шваркнул о ствол удачно подвернувшегося за ним дуба, так что зашелестели, осыпаясь, пластинки коры. Одну пришлось сдувать с носа, и она приземлилась в черные волосы, здорово снизив торжественность момента. Было бы смешно, если б один из них не капал свежей кровью в хвою и мох.
- Что, опять вздумал пытаться меня убить? - это уже вырвалось само, задуматься о том, что его вообще-то не пытались, а просто убивали, Гриммджо не успел. - А, Бьякуя?

Спойлер:

Запоздало сознания достигло то, что он сейчас сделал. Теперь кошак точь-в-точь походил на призрака. Того самого. В призрачности которого шинигами уже не знал, сомневаться или нет. Кровь, порванная одежда, дымящаяся дыра в груди. Лишняя. Ощущение бредовости происходящего усилилось многократно, захотелось проверить, на месте ли его голова. Или наощупь проверить реальность Гриммджо. Впрочем, это не помогло бы - тот и так продолжал удерживать Кучики одной рукой. И фраза, менос его раздери, эта фраза...
"Что он хотел этим сказать?! Неужели?! Или я опять брежу наяву?"
Расширяющимися глазами смотрел Бьякуя на манипуляции с пальцами и кровью на них, плавно теряя адекватность. Воспоминания о тех ночах и этих самых пальцах уже автоматом лишали силы воли, включая непонятно когда выработавшийся рефлекс не сопротивления. Дрожащая стена банкая нетерпеливо ждала команды атаковать, но тайчо медлил, пытаясь не растерять остатки самообладания...
Домедлился. Удар о ствол древнего дерева отрезвил, как и боль в спине. Дыхание на миг вышибло, ярость постепенно возвращалась, перемешиваясь с непониманием, чего арранкар ждет и почему не входит в релиз. С раздражением от того, что с ним, главою Великого Клана, обращаются будто бы он тряпичная кукла.
Беглый осмотр подсказал, что нет у животного никакого меча. А это значило либо самоубийственные наклонности Джаггерджака, не смывшегося в гарганту, пока была возможность, либо самоуверенность куда больше обычной, либо что-то еще. В том, что этот Пустой жить любил и хотел, Кучики уже не раз удостоверился. На своем опыте и не только. В том, что тот обрел излишнюю самоуверенность при отсутствии меча - это было бы совсем немыслимо. Оставалось что-то иное. Но что?
На дурацкий мусор в волосах капитан даже внимания не обратил.
- Почему ты никак не умрешь, Джаггерджак? Сколько раз мне нужно тебя убивать, чтобы ты наконец исчез из моей жизни?
Если проклятый арранкар действительно призрак, или все это бред воспаленного разума Кучики, то он об этом скажет. Либо продолжит терзать его разум и душу.
Бьякуя закрыл глаза, перенося концентрацию на банкай. И накрыв их обоих розовой волною, метя непосредственно в рейяцу и тело Сексты.

Спойлер:

Наверное, пора было пугаться. Того, что его опять сметет подрагивающая стена металлического крошева, и это, похоже, будет последний раз. Того, что плавало в темных глазах подпирающего дерево шинигами. С потревоженных ветвей сыпалась какая-то труха и гнусь, налипала на свежую кровь, лезла в глаза - как будто мало было порхающих кругом блестящих осколков и неприятных черных мушек по краям поля зрения.
Еще в поле зрения обнаружились мухоморы, по которым топтался чертов свихнувшийся капитан. Гриммджо поднял голову с его плеча, куда непроизвольно уперся под очередной волной реяцу вперемешку с Сенбонзакурой, и, медленно соображая, что вообще оный капитан несет, сгреб его за второе плечо.
Точно, спятил. И отнюдь не стал от этого безопаснее - ну какое существо в своем уме, сражаясь с врагом, позволит себе просто так закрывать глаза?
- Сколько меня нужно убивать?
Капитанское тело вновь легко соприкоснулось с дубовым стволом. Гриммджо все еще не удалось испугаться, вместо этого он вышел из себя. Что-то вскипело внутри, в недрах черной бездны дыры, и сквозь зубы вырвалось хрило и зло:
- А ты не охренел ли, Бьякуя? - хоть убедился, что осколками можно получить и так, арранкар перехватил добычу - хотя какая там добыча? - за руки. - Я исчез! Я же смылся нафиг, в лес, в медвежий угол! - в ярости заглянул в лицо, щелкнул зубами, лишь немного промахнувшись. Впрочем, реяцу можно было отжевывать и просто так.
- Да ты сам ко мне приперся! Какого черта тогда от меня тебе самому надо, а? А?!
Вопросом, что надо в этот момент ему, Гриммджо не утруждался - он знал. Кровь. Горячая, сладко-соленая, она дарила надежду на выживание.
Глупую.
Прижав Бьякую к дереву, он рванул шарф с плеч и вгрызся в обнажившуюся шею.

Спойлер:

Не развеялся призрак, не признался в своей бредовой сущности, и более того - сказанное дырявым медленно, но верно достигало разума. И от этого казалось, что крыша едет еще сильнее. Мысли ворошились, скрипя ржавыми шестеренками, пытаясь сложить и осмыслить слова.
"Исчез? Спрятался? Я сам... к нему..."
Не укладывалось. Не понималось. Расходилось с сутью приходов, хоть одна часть сознания все же настаивала на бредовости и собственной болезни. Призраком он не был, это уж точно. Но как? И что тогда произошло на Соукиоку?
Хотя вопросов накопилось чуть ли не с самого Бьякую, сейчас расспрашивать было бесполезно. Это животное явно хотело его прибить столь же яростно, как и сам капитан оное животное. Но если после стольких попыток Секста все еще не издох, к нему он вроде не приходил... Или приходил? Но в живом варианте?
Хотелось взвыть. И вовсе не от того, что творимое сейчас Джаггерджаком было столь похоже на происходившее из ночи в ночь, капитана поймали и почти обездвижили, а из шеи хлестала кровь. Вовсе не от того, что вырываться и отступать капитану хотелось куда меньше, чем прибить этого кошака. Он уже даже не был уверен, хочет ли он действительно его убивать. Не свихнется ли он тогда на самом деле, окончательно и бесповоротно. Ибо сейчас рядом с ним был живой и настоящий арранкар, этого так желал измученный разум. Если он живой, конечно, а бред не перешел на новую ступень развития.
Кровь текла по шее и ключице, смешивалась с кровью приникшего Гриммджо, пропитывала еще не промокшие участки хаори и косоде. Долго это продолжаться не могло, сейчас капитан действительно рисковал жизнью, и в кои-то веки жаждал наплевать на все правила и принципы, столь неуклонно соблюдаемые по жизни. Но не мог. Не перед ним.
- Почему ты не умер, Джаггерджак? Я сам видел, как тебя казнили на Соукиоку месяц назад. Я видел это столь же четко, как и каждую ночь, когда ты являлся, окропляя кровью мое поместье и мою одежду! Будешь отрицать это?!
Последние слова уже походили на крик, а волна Сенбонсакуры накрыла арранкара в очередной раз, нашпиговывая новой порцией мелких лезвий и так изрезанное, но слегка подзажившее тело Гриммджо.

Спойлер:

На этот раз лезвия навалились неожиданно, или арранкар просто уже не успевал почуять их приближения, - забились в кровоточащие порезы, проникли внутрь, расползлись по телу, заставляя ощутить, как отваливается клоками собственная реяцу, несмотря на отгрызание капитанской.
Потом начало доходить, что несет собственно капитан.
- Заткнись, придурок! - рявкнул Гриммджо и еще раз шарахнул его о ствол, пользуясь тем, что Кучики почему-то не догадался свалить еще куда-нибудь и позволял издеваться над собой дальше. - Ты сам понимаешь, что несешь?! Как будто это тебя в лаборатории на химикатах держали, мать твою, Кучики!..
Надолго его не хватало. Жизнь выплескивалась дымящейся кровью в траву, а реяцу с самого начала было - на одну гарганту, чтоб в последнюю минуту, если таки не хватит огня, позорно сбежать куда-нибудь подальше, в какое-нибудь Уэко, где точно так же не удастся зализать раны. Гриммджо ненавидел убегать.
И капитана он тоже, наверное, ненавидел. Капитанской рукой он был повержен и притащен в Сейрейтей, по капитанской милости едва не свихнулся, под капитанским же надзором отсиживал свой срок в шкафу и вот - опять. Ка-пи-тан. Башкой о дерево, звонко, чтоб выбить наползших туда тараканов. Спятил, спятил пресветлый Кучики Бьякуя, пришел добивать того, кого не смог убить раз и два, так сможет, наверное, на третий.
- Конечно, видел, - хрипнул арранкар, встряхивая капитанскую тушку и в который раз уже, ха-ха, окропляя его своей кровью. Впрочем, благородной крови на нем самом было ненамного меньше. - Я бы сам хотел это увидеть, нечасто сам себя помирать провожаешь... Дурак ты, капитан. И не лечишься.
На этом месте он выдохся окончательно и прислонился головой к многострадальному дубу, прижав собой буйного Кучики, но более не совершая попыток отожрать ему что-нибудь жизненно важное. Пока. Непонятно на что надеясь.

Спойлер:

Отбивание собственным телом ближайшего дерева Бьякуе отнюдь не нравилось, более того, вызывало ярость, смешанную с упорными попытками понять, как этот арранкар выжил после казни. Ибо для очередного бреда происходящии было слишком реалистичным, и капитан знал, что скоро его силы подойдут к концу. Но не раньше, чем он добьет Джаггерджака, о нет - такой роскоши он не мог себе позволить, не вновь. И черт с ним, что живой - а горячая, хлестающая из обоих кровь была тому четким доказательством. Даже несмотря на диссонанс между желаниями самого Кучики - неважно, чего он сам хотел, оставить в живых это животное, ставшее таким дорогим и практически неотъемлемым куском жизни, было бы непозволительной роскошью. Ведь возникнут вопросы, рано или поздно обнаружат, что он жив, да и в таком состоянии Бьякуя уже не скроет факт битвы. Хорошо, если сможет отсюда выбраться без помощи - чертов Секста отобрал слишком много сил, физических и духовных.
Поддерживать банкай становилось проблематичным, поэтому оставался лишь один шанс на последний удар. Хоть руки тайчо и были до сих пор удерживаемы над головою, но Гриммджо непозволительно открывался при этом.
- Не важно, как ты выжил, арранкар. Я убью тебя. Даже если твой призрак будет меня терзать в последствии, не важно. Тебе нет места в этой жизни.
"Ни в моей, ни в твоей. Нам не на что надеяться."
Розовая волна банкая таяла, собираясь в единую форму, близкую к первоначальному мечу, но количества рейяцу на столь фееричную технику, как Шуукей Кагейоши, катастрофически не хватало, посему приходилось импровизировать. Нечто похожее на клинок катаны, но со шлейфом лезвий вместо гарды и рукояти, обрушилось в соединение правой руки с ключицей арранкара, намереваясь отрубить ему ежели не полтела, то хотя бы конечность.

Спойлер:

Гриммджо устал. Это, можно сказать, было уже привычное для него чувство, сколько раз с того боя, предшествовавшего падению Лас Ночес, с двумя такими упертыми шинигами по очереди, слишком часто с тех пор он шевелился на одном честном слове. Самое обидное было даже не то, что его подводило тело, нет, - его иногда и упорство подводило. Как будто его можно было чем-то измерить.
Но надежными оставались инстинкты и рефлексы, - арранкар легко взмахнул рукой, проковыривая дырку в пространстве, которая разрослась черной пастью над его склоненной главою и жадно чавкнула, заглотив смертоносный меч. Мельтешения всякой острой пакости в воздухе поубавилось.
Тут бы и бросить конечности болтаться бессильно, отдохнуть, а еще лучше самому разлечься в тихом месте и что-нибудь сожрать. Потом. Когда будут на это силы.
- Дурак, - повторил Гриммджо, не в состоянии вспомнить более обидное слово. Зависшая было в воздухе, рука сжалась в кулак, и задолбанный до полусмерти арранкар душевно съездил оным по физиономии пресветлого князя. В который уже, кажется, раз.И кажется, что-то хрустнуло, но Гриммджо был слишком занят, чтоб поглумиться над тем, кенсейкан он Бьякуе сломал или всего лишь челюсть, он очень старался оползать наземь хотя бы не так явно. Менос с ним, с шинигами, тем более съехавшим с катушек, и даже с тем, что он уже фактически на чертовом Кучики висит, но валяться у него в ногах!..

Спойлер: